Лайон де Камп - Тени ужаса [=Конан-островитянин ]

В каюте стоял мистический полумрак. Стены были завешаны пурпурными коврами необычной раскраски, на которых гримасничали и искоса пялились отвратительные морды злобных демонов. На низком табурете странной формы стоял хрустальный графин с темной жидкостью. Конан, шатаясь, сделал несколько шагов с целью осушить содержимое бутылки. По вкусу напиток напоминал вино, но был куда крепче любого вина, которое киммерийцу доводилось когда-либо пробовать. Конан почувствовал, как живительное тепло распространяется по его телу и наполняет новыми силами крутые бугры утомленных мышц. И вдруг кровь застыла в его жилах. Там, около шелковых занавесок, медленно проплыла фигура человека, только что убитого его собственной рукой! Это был тот самый старик: розовая кольчуга пришельца была рассечена около сердца как раз в том месте, куда Конан послал свой роковой клинок, и из глубокой раны все еще стекала струйка густеющей крови. Не обращая ни малейшего внимания на оцепеневшего киммерийца, призрачная фигура сдернула со стены одно из покрывал, за которым оказалась тайная ниша, где хранилась серебряная шкатулка. Конан наблюдал, как полупрозрачная фигура колдуна бережно взяла шкатулку и сделала шаг по направлению к окошку у противоположной стены каюты. Оконный проем своей формой напоминал ограненный бриллиант. В открытых ставнях шумело и пенилось голубовато-зеленое море и виднелась часть корпуса «Красного Льва». Призрак уже собирался шагнуть наружу, прямо в бьющиеся о корпус галеры волны, как Конан с грохотом ринулся через каюту, пытаясь схватить зыбкую фигуру и таинственный сундучок, который та хотела унести с собой в глубины синих морских вод.

— Что ты делаешь, Амра? — вскричал за его спиной Сигурд. Ванир и кушит только что ввалились в каюту вслед за Конаном.

Окровавленная рука Конана обхватила колдуна, но легко прошла сквозь худое тело, как будто оно было соткано из тумана. Однако цепкие пальцы киммерийца дотянулись до серебряной шкатулки и крепко ухватились за ее край. Шкатулка, по крайней мере, была твердой, и Конан выхватил ее из немощных рук призрака. Тень колдуна откинулась назад и выпала из открытого окна каюты, но во время падения она повернулась к Конану и метнула в него короткий, полный смертельной ярости взгляд. Затем призрак исчез в волнах.

Конан махнул рукой по направлению к окну. Он крепко сжимал шкатулку и пытался собраться с мыслями, чтобы ответить на вопросы, которыми Сигурд и Ясунга буквально засыпали его. Они не могли видеть дух колдуна, но зато воочию наблюдали, как из тайного алькова шкатулка поднялась в воздух и стремительно понеслась к окну безо всякой видимой поддержки. Они были свидетелями того, как Конан огромным прыжком бросился вслед за ней и схватил вещицу.

Прежде чем Конан смог удовлетворить их шумное любопытство, снаружи раздался тяжелый топот бегущих ног, и Горан Сингх прокричал в дверь каюты:

— Капитан! Полубак и трюмы пусты! Нет даже намека на добычу. Посудина быстро оседает вниз. Палуба уже затоплена! Нам надо выбираться назад, на «Красного Льва»!

Конан пристально взглянул на серебряную шкатулку. Это была единственная ценная вещь на всей галере, сокровище, из-за которого магический корабль пытался спастись бегством от пиратов. Это было то, что так берег черный колдун, ради чего он сражался и умер…

С крепко зажатой под мышкой серебряной коробочкой Конан перемахнул через стянутые вплотную борта двух судов, и его широкий меч в кожаном чехле с глухим лязгом стукнулся о деревянную обшивку. Сигурд и загорелый венд Горан Сингх последовали за ним. Его люди выдергивали абордажные крючья из деревянного настила галеры и кольцами сворачивали привязанные к ним веревки.

— Отваливаем! — прогремел Конан. — Йар! Гроты назад! Вынести стаксели на правый борт!

Со скрипом и скрежетом, кроша притершуюся древесину, два корабля нехотя разомкнули свои объятия. Скоро они разошлись на расстояние полета дротика, и между ними пролегла полоса зеленоватой бурлящей воды. Галера, трюмы которой наполнились водой через полученную пробоину, сильно осела вниз, и волны, клокоча и пенясь, перекатывались через ее палубу. Над поверхностью моря упрямо возвышались только мачты и приподнятые вверх ют и полубак. Рядом с ними плясали на волнах корабельные обломки. Не имея такого тяжелого плотного груза, который утянул бы ее на дно, полузатонувшая галера в течение многих месяцев могла носиться по волнам, представляя собой угрозу другим кораблям в этих дальних, пустынных водах, пока не была бы выброшена на берег или не разломалась бы пополам.

— Вынести вперед грот! — скомандовал Конан. — Убрать марселя и бизань! Выставить паруса! Курс два румба к правому борту по ветру!

Порывистый ветер наполнил грот и стаксели «Красного Льва», и, словно горячий жеребец, галеон рванулся вперед, повинуясь рукам человека. Ныряя носом в волны, он пустился бороздить невидимые морские дороги, оставив позади останки затопленной галеры.

Сигурд смотрел через плечо Конана назад, за корму, пока галера не исчезла из виду среди мерно вздымающихся морских валов. Обычно бодрый старый северянин был бледен и замкнут, как и все на галеоне. Что-то в этом изящном зеленом корпусе наводило на мысль о том, что там, в галере, по-прежнему таился загадочный сверхъестественный Ужас. Словно ледяным ветерком веяло от раскрытого склепа. Ясунга зябко вздрагивал плечами и бормотал молитвы на своем кушитском диалекте. Сигурд украдкой осенял себя магическими знаками, рисуя слева на груди ногтем большого пальца молот Тора.

Скоро даже хрупкие мачты галеры исчезли из виду. Над головой простиралось чистое голубое небо, уже слегка порозовевшее на востоке, где кроваво-красное солнце медленно тонуло в угрожающей чернильной массе густых испарений. Конан содрогнулся и, повернувшись к Сигурду, хлопнул его по плечу, тем самым выводя последнего из оцепенения.

— Пошли в каюту, Рыжебородый, там мы сможем отметить нашу битву. К тому же нам надо осмотреть добычу. Ясунга, принимай командование на палубе!

Внутри каюты в очаге потрескивал огонь и от нагретой воды шел пар. Конан опрокинул на свое обнаженное до пояса тело чан с водой и смыл засохшую кровь и пот сражения. Он вздрогнул, когда вода внезапно обожгла его свежие порезы и царапины. Киммериец обтерся теплым полотенцем, набросил на плечи рубаху и с шумным вздохом облегчения стащил сапоги. Затем он развалился у стола около Сигурда, .который сидел, опустив ноги в ведро с горячей водой. Северянин подтолкнул к Конану фляжку с вином, и тот охотно приложился к горлышку. Волны тепла от очага наполняли его блаженством, от вина внутри тоже приятно разливалась теплота, и в нем проснулась способность шутить: лениво и добродушно.